Не чужие - Страница 52

— И снова очень правильный вопрос поставила товарищ Советина, — сказал я. Паники никакой не было, и страха тоже не было. Я чувствовал себя персонажем детского телефильма, вроде «Приключений Электроника» или «Гостьи из будущего». Может, это ульянкино расстройство так передается? — Несмотря на кровожадные захватнические планы, которые вынашивает товарищ Одинцова, мы, советские пионеры, декларируем миролюбивую внешнюю политику. И потому не поддадимся на провокации, хоть там что. Скажем нет агрессору!

— Дурка по вам плачет, — оценила мое выступление Славя и отвернулась.

— Я там был, там неинтересно… В общем, считаю, что нам нужно налаживать контакты с тря… с инопланетными парнями. Во-первых, они сами нам это предложили, а мы подтвердили намерения. Во-вторых, психология говорит, что куда сложнее убить тех, с кем ты установил минимально дружеские отношения. Пусть видят в нас не экспонаты для опытов — или что они там задумали? — а нормальных людей. То есть, не людей, а… ну, гуманоидов.

— И для этого нужно — что? — поторопила Ульянка.

— Для начала — привлечь внимание. Например, попроситься выйти в туалет, наверняка у них есть туалеты… Или водички потребовать — утолить жажду, а также помыться. Чем дольше общаешься, тем труднее разрушить потом эту связь. Вотремся в доверие, будем сотрудничать — а там…

— В твоем блестящем плане есть одно небольшое слабое звено, — сказала Славя.

— Да?

— Да. Пять минут назад ты сам сказал, что все наши разговоры прослушиваются.

Давно я так не тупил.

— А еще можно выдвинуть какие-нибудь совсем уж идиотские требования, — нашелся я. — Скажем, выпустить незаконно удерживаемых подростков. Мы будем жаловаться! Мы требуем мира! А также в туалет! Уберите это дурацкие решетки, отпустите нас на волю! В пампасы! Черт, как же сказать… Словом, опнен-де гратен!

— Это выглядит как нидерландский с большого похмелья, — оценила Алиса. — Еще «доброе утро» им скажи, для полного комплекта**.

— Цыц, неверная, — тихо сказал я, потому что в дальней части «тюрьмы» снова, как в прошлый раз, бесшумно открылась дверь, и знакомый уже парень шагнул внутрь. А еще с тихим шипением истончились и ушли в пол осточертевшие прутья. — Видишь, работает все!

— Yor maghen audgehʼn, — сказал он быстро и тут же поправился: — Ви… можем… выйти. Выйти… за я.

— По-моему, — сказал я, переходя на прогулочный шаг и с удовольствием пересекая границу ненавистной клетки, — по-моему, нас приглашают прогуляться. И я думаю, нам следует принять это предложение. Как вы считаете, друзья?

* * *

Примечание к части

*в мире «Не чужих» не произошло революции 1917 года, Российская Империя была реформирована в Союз Советских Социалистических Республик относительно мирным путем. Также в этой реальности в состав сперва Империи, а затем Союза вошла вся Скандинавия (Швеция, Финляндия, Норвегия, Дания), Польша и Болгария.

**Goedemorgen («доброе утро» по-нидерландски) читается «хуеморхе».

«Ульяна». Глава 10. Девочка и смерть

В отделении был сегодня праздник — Ольга Дмитриевна, заведующая, заболела. Нехорошо, конечно, радоваться чужим недугам, но эта колченогая вздорная старуха уже сидела у всех в печенках. Ее бы воля — мы бы вообще в сознание не приходили, так бы и лежали, пуская слюни, в медикаментозной коме сутками. А ей и заботы, и беспокойства меньше, а порядка, наоборот, больше. Вредная бабка, бездушная.

Но сегодня нам по-взрослому подфартило, и даже санитарки, включая закрепленную за нами алкоголичку Виолу, согласились войти в положение и обойтись без вечерних седативных уколов. И даже выдать примерно триста грамм красного вина «для улучшения пищеварения и нормализации нервной системы». Откуда-то оно у них взялось, вино это. Наверное, предчувствовали, что нам сегодня понадобится.

Казалось бы — что там эти триста грамм на шестерых? По полстопочки, по маленькой винной рюмочке, утащенной шаловливыми ульяниными ручонками с кухни. Но удивительная штука — развезло нас почти мгновенно, потянуло на разговоры и дискуссии, а нервная система, может, и не нормализовалась до конца, но размякла основательно.

— Война до победного конца — это прошлый век, — увлеченно рассказывала Алиска покорно внимающей Лене. Фиолетовые хвостики, казавшиеся иссиня-черными в свете ламп, печально обвисли. — Времен очаковских и вот этого всего… Ну, какая тотальная война в наше время? Договариваться нужно, до-го-вариваться! Посмотри на Британскую Империю! Посмотри на Нидерланды — скупили половину мира, потому что умели и любили торговать! А…

— А умели торговать они потому, что предварительно эту самую половину мира победили и ограбили, — заметила Славя. — Ерунду ты говоришь, Алиса.

— Это еще почему? — тут же ежом ощетинилась рыжая.

— Неужели без твоих ценных замечаний никто не придумал вести с тряпками переговоров? Неужто тебе одной пришла в голову эта потрясающая мысль: «а давайте вместо того, чтобы сотнями гробить своих солдат и тратить чудовищные деньги на оборону, попробуем договориться?»

— Нет, я знаю, что попытки связаться по радио не дали результатов, — не сдавалась Алиска. — Но у них, может, другие системы чувств, и аппаратура радиоволны не принимает. Можно…

— Использовалась азбука Морзе, запечатанные в искусственные спутники аудиопослания, золотые пластинки наподобие тех, что были на старых «Пионерах» и «Вояджерах», световая сигнализация, даже инсценировка при помощи радиоуправляемых беспилотников — перечислила Славя. — Результат нулевой. Вывод: тряпок не интересует коммуникация. По крайней мере, в том виде, в котором мы можем ее предложить и обеспечить.