Не чужие - Страница 35

— А то кто же, — вздохнула Славя, останавливаясь. Почти незаметным движением размяла плечевой пояс, откинула тесемки с шапки назад. — Баптисты-шестидесятники. Восславьте Господа, безбожники, или испейте чашу гнева Господня! Но предупреждаю заранее — чаша сия зело бездонна!

Они действовали грамотно — рассредоточились полукругом, четыре ухмыляющиеся силуэта, все не старше двадцати. По всем прикидкам, особых шансов у нас не было, кроме бегства — две девчонки, да еще бледный прихрамывающий парень… нет, даже сбежать не вышло бы. Они действовали наверняка, а я дрался третий раз в жизни.

— А что, коллега, — весело поинтересовалась Алиса, постукивая затянутыми в перчатки кулаками друг о друга и даже не морщась при этом. — Какой диагноз мы поставим этой группе пациентов?

— Думаю, сомнений здесь быть не может, — мгновенно среагировала Славя. Она попрыгала на месте, гибко, пружинисто. — Диагностирую групповую височную эпилепсию средней тяжести. Будем лечить.

— Да вы чего, суки… — не выдержал один, худой и лохматый, с подгнивающими зубами, он с обманным финтом бросился было в ноги блондинке — повалить на землю, забить кулаками — но только Славя как-то странно изогнулась в балетной ласточке, и ее нога в тяжелом яловом сапоге очень удачно попала лохматому в шею, под кадык. Тот захрипел, отлетел и от неожиданности сел на задницу.

— В таких случаях, я слышала, бывает эффективен карбамазепин, — Алиса крутнулась на носке, пропуская мимо себя второго и впечатывая острый каблучок ему в копчик. — а уже при его неэффективности… ух, какой шустрый!.. назначают вальпроаты.

Пользуясь тем, что внимание «активистов» оказалось привязано к боевым девчонкам, я сместился чуть за спины оставшихся двоих. В беге я был не силен, это правда, нога не позволяла. Значит, нужно ликвидировать этот недостаток. Ну, или хотя бы сделать так, чтобы он перестал быть значимым. Я сделал еще один осторожный шаг и неожиданно вцепился сзади в шею тому, что был ближе — бритому налысо пареньку лет восемнадцати — после чего резко повис, поджав ноги. Тот сипло ругнулся, потеряв равновесие, и отработал локтем назад.

До чего больно это, оказывается!

— Вальпроаты — полное дерьмо. А вот карбамазепины, в виде фонового препарата, хорошо себя показывают в последнее время. — Славя заплясала вокруг утратившего подвижность бритого. На его ноги обрушился град быстрых и болезненных ударов. — Барбитураты, жаль, у нас запретили, очень бы пригодились сейчас!

— Думаю, даже монотерапия не поможет, — выдохнула в ответ Алиса, вгоняя железный кулак под дых последнему небитому из активистов. — Пора переходить сразу к лоботомии!

Нагруженный мной и добитый Славей парень споткнулся и упал — натурально, вместе со мной. Рядом доносилось сопение, приглушенные ругательства и звуки ударов в мягкое. Поскрипывали от налетающего ветерка деревья в парке. Вставать не хотелось. Поднимать голову и смотреть на происходящее — тоже.

— Я бы сказала, что диазепам с финлепсином — самое удачное сочетание, — Славя дышала часто, тонкая курточка, но усталой не выглядела. Трое «активистов», включая моего подопечного, лежали смирно, прикрывая головы руками, еще с одним, заломив ему руки за спину, продолжала работать Алиса. Невольные зрители на ближайшей лавочке торопливо собирали вещи и уходили. — Но там дозировка тонкая, высока вероятность суицидов.

— Что скажешь, комсомолец? — Алиса чуть поднажала на руки, что-то захрустело, парень — тот самый лохматый, который просил огоньку — заскулил, противно и без слов, на одной ноте. — Как насчет суицида? Военное время, никто ничего не докажет, да и стараться не будет — кому охота связываться со специнститутом номер восемьдесят четыре Министерства оборонной промышленности СССР? Как считаешь?

Не думаю, чтобы парень считал хоть что-нибудь — глаза у него уже начали закатываться.

— Алис, дети смотрят, — просипел я, поднимаясь с земли. Люблю свою тонкую натуру — вроде и не били меня, а ощущения — будто на мельнице жерновом работал. Зато хотя бы одного «активиста» могу записать на свой счет. Ладно, пускай не целого — Славя помогла — но половину активиста точно могу.

— Дети… детям оно, конечно, не нужно, — она тоже привстала, тяжело дыша и отдуваясь. — Но посмотри, Сашок, какие славные ребята выросли, а? Пока мы пуляли в тряпок из сорокамиллиметровых автоматических пушек и гоняли их по небу плазменными орудиями, выросла достойная смена. Считаю, есть смысл отрезать им по пол-ноги, да запихнуть в капсулы наших укрепрайонов — такой энтузиазм вижу в их глазах! А мы тем временем сможем отправиться на все четыре стороны. На заслуженный отдых, в пионерлагерь!

— Остынь, Двачевская, — посоветовал я, ухватив ее за здоровую руку и оттягивая прочь. Рука была сухая и горячая, и, кажется, била электричеством. — Несмотря на острое желание отгрызть парням носы и откусить ухо, боюсь, нам придется оставить этот случай без заслуженной кары. Попинали — и хватит.

— Слышали, мрази? — мрачно поинтересовалась рыжая у лежащих. — Свезло вам, что вот этот вот заморыш не добрался никому из вас до горла, а то на вас портной Соломон Моисеевич с улицы Авалиани уже шил бы деревянный макинтош, а в частных домах на Зеленом Яру играла бы музыка. Но вы бы ее не услышали! Так что благодарите всех богов, которых знаете, пупсики! Некогда нам с вами возиться. Славя, уводи юного Манфредини, что-то он уже совсем обезумел, вот и пена изо рта пошла. Покедова, жертвы аборта!

И меня увели. Причем Славя, полное впечатление, изо всех сил старалась при этом не расхохотаться.