Не чужие - Страница 10

***Радиолокаторы обнаружения и радиолокаторы подсвета и наведения.

****В нашем мире на ЧАЭС было построено и работало четыре реактора, строилось еще два. Существуют неподтвержденные данные, что со временем их число планировалось довести до двенадцати. В мире «Не чужих» это намерение было, судя по всему, осуществлено с опережением графика.

*****Чистая правда, кстати.

«Алиса». Глава 3. Человек в шляпе

Я познакомился с ней ровно накануне официального представления. После ежедневных лечебных процедур, призванных что-то там отрегулировать в непослушных моих конечностях и уже мало чего соображающей голове, я сидел на лавочке в единственном на весь центр небольшом запущенном сквере и рассматривал голые весенние ветки с набухающими на них радостными зелеными почками. Недавно прошел дождь, в воздухе невесомой пылью все еще висела тонкая влажная свежесть, деревья редко-редко роняли вниз тяжелые медленные капли.

Сзади послышались торопливые шаги, в спину уткнулось что-то неживое и жесткое, и резкий голос звякнул на ухо:

— Воздушная тревога, вспышка справа!

Расстройства нервной системы бывают разными и проявляются неодинаково. В моем случае — периодической потерей координации и неработающей, отказавшей ногой. Врачи чего-то там еще колдовали два раза в неделю и рассказывали, что «прогноз стабильный» и «надежда есть», вот только у меня самого надежды не было уже давно, со школы. Но рефлексы, намертво вбитые в подкорку инструкторами, сдавались куда хуже, чем тело и сознание. В общем, я дернулся, попытался вскочить, чертова негнущаяся нога поехала по скользкой грязи, и с размаху свалился на влажную, темную — сплошной чернозем, никакого суглинка — землю.

Свалился, сообразил, что никакой тревоги нет, и ошеломленно уставился на виновника всего этого торжества. Точнее — виновницу, невысокую рыжеволосую девчонку в короткой голубой куртке, дорогих фирменных джинсах «Вранглер» и красном шарфике. Девчонка вовсю хохотала, раскачиваясь на широко расставленных ногах и тыча пальцем в мою сторону.

— Ахахах… ой, не могу… ой, держите меня… как ты это ловко… прямо солдат кремлевского полка… ну калека же, ей-богу, натуральный же… ахахахаха…

А вместо правой руки у нее был тускло блестящий металлический протез.

Зрелище было настолько диким и немыслимым — железная, как Терминатор из этого нового фильма, девчонка, весело ржущая над таким же, как она, инвалидом — что невозможно было не заразиться. Я тоже заржал, прямо там, в грязи, не вставая, и следующие пару минут мы просто хохотали, тыча друг в друга руками и подбирая подходящие прозвища. К слову, она оказалась изобретательнее.

Это, наверное, был самый правильный подход к Алисе — не сочувствие или жалость, не готовность понять и помочь, а постоянная, неприкрытая насмешка над всем. Подчеркнутая грубость, постоянное чудовищное сквернословие, полное отсутствие тормозов. Какая-то защитная реакция организма, как мне кажется — для нее она, видимо, работала, а я… просто привык, и довольно быстро, надо сказать.

…Я открыл глаза. Перед ними не было ничего, только колыхалась волнами подвижная беспросветная тьма, но это меня не пугало. Я жив — вот что главное. Я жив, потому что я думаю и помню. Я не умер от страшного удара о дно шахты, мою голову не пробила какая-то случайная летящая арматурина или обломленный в крошащемся железобетоне рельс. Я не чувствую своего тела, не чувствую рук, но я могу думать — а значит, смогу выжить.

И я ухватился за эту мысль, как за спасительную ниточку, как за цепь, что бросают свалившемуся в колодец работяге. До спасения еще далеко, но надежда есть. Посмотрим, насколько глубока кроличья нора. Кстати, за прошедшие минуты я, кажется, начал что-то различать — тьма рассеивалась. А может, ее и не было вовсе, этой кромешной, навевающей отчаяние тьмы. Может, она всегда была только у меня в голове.

Я лежал, раскинув безвольные руки, словно на кресте, на самом дне аварийной шахты, глубоко под тем местом, где раньше была индивидуальная боевая капсула оператора комплекса ПВО, только заваленной теперь тоннами разного хлама. Взрыв все-таки прогремел, значит, мне это не привиделось — возможно, комплекс получил серьезные повреждения или был разрушен. А может, и нет, и чтобы разъяснить этот вопрос, мне придется предпринять меры по «самостоятельной эвакуации в случае экстремальной нештатной ситуации», как это называлось в руководстве. А первым пунктом там числилась оценка активов и пассивов, рисков и возможностей.

Потерявшие чувствительность руки, которые для точности замеров пришлось прижать к лицу, оказались все-таки на месте, хотя и ходили ходуном — тремор от шока и плещущегося в крови адреналина? Нет, вероятнее — невротические нарушения. Нужны препараты, но их нет и в ближайшее время не предвидится. Отложим.

Голова была вся в бетонной крошке, пыли и крови, липкой, как подсыхающий клей, свернувшейся. Сотрясение наверняка я себе заработал — подташнивало, и на лоб что-то будто несильно давило изнутри, но в целом голова, можно сказать, отделалась легко. Спина ныла, крестец саднил при любом движении просто адски, но это было скорее похоже на сильный ушиб. Наконец, руки тоже были в общих чертах целы, хотя кончики и костяшки оказались ободраны. Надо полагать, до крови — но ее на мне и так было слишком много, точно определить не получилось.

Но руки — тьфу и растереть. Без рук идти легко, без ног — куда сложнее. А вот с ногами было совсем худо. Больную, правую, я, начиная с колена, не чувствовал совсем, а левая глухо тянула, как десна после удаленного зуба, когда отходит анестезия. Я знал, что это было. Это кончалось действие наркотиков, наглухо отрубающих болевые ощущения на время боя, и, раз боль уже пробивается сейчас, через полчаса-час она станет нестерпимой, в буквальном смысл оглушающей. Сначала я буду выть и орать, ползая на руках по заваленному обломками бетонному полу, потом отрублюсь. А когда снова приду в себя, буду настолько слаб, что так и останусь здесь.